09.09.2023
Искания Толстого-мыслителя
Сегодня исполнилось 195 лет со дня рождения Льва Николаевича Толстого, русского писателя, публициста и религиозного мыслителя. В беседе о творчестве писателя участвуют доктор филологических наук, профессор Омской гуманитарной академии Е.А. Акелькина, научный руководитель «Музея-усадьбы Л.Н. Толстого «Ясная Поляна», кандидат филологических наук, заслуженный работник культуры РФ Г.В. Алексеева, доктор филологических наук, профессор Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета Г.М. Ребель, доктор филологических наук, профессор Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого, заслуженный работник высшей школы РФ Д.А. Романов, кандидат филологических наук К.А. Ожерельев (Омская гуманитарная академия).
– Исследователи изучают искусство Толстого-писателя, его идеи гуманиста, защитника угнетенных, обличителя социальной несправедливости, отражение в его произведениях эпохи ломки старой России… Что наиболее ярко, выпукло, на ваш взгляд, характеризует творчество писателя?
Е.А. Акелькина
− Если человек говорит сгустками понятий, это называется внутренней речью. Ее лингвисты начали изучать только в ХХ веке. А Толстой в «Севастопольских рассказах» и романе «Война и мир» внутреннюю речь воспроизводит. Более того, Толстой впервые как русский писатель показал кровь и пот войны, в «Севастопольских рассказах» впервые пытался понять то, кто на войне погибает, а кто выживает в крайне трудных условиях. «Севастопольские рассказы» дали еще до «Войны и мира» то, что называется теплотой патриотизма. Люди не говорят лишнего, не позиционируют себя как-то красиво, а думают о близких, стране, родителях, женах, детях. Именно это помогает им выжить. Главное художественное открытие – это всё-таки изображение процесса.
Г.В. Алексеева:
– Несомненно, творчество Толстого-художника, его стиль характеризует, на мой взгляд, прежде всего, «диалектика души» (Н. Г. Чернышевский). Глубина психологического анализа, практика духовного развития, нравственного совершенствования пронизывают все художественные тексты писателя от повести «Детство» до незавершенных замыслов последних лет. «Поток сознания» (stream of consciousness), о котором в западном литературоведении заговорят в 1960-е годы, был применен Толстым еще в 1850-е годы. «Записки маркера» и другие сочинения ̶ яркое тому свидетельство.
Г.М. Ребель:
– Толстой – это, прежде всего, невероятная мощь живописания, полнота отражения жизни в сочетании с искусством построения художественного мира: «своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок».
Д.А. Романов:
– На мой взгляд, самое яркое (т.е. важное) в творчестве Толстого – это всегда открыто заявленная, четкая нравственная позиция. Для меня эта позиция безупречна. Замечательно, что о нравственной позиции Толстого не надо догадываться, выискивать ее в подтексте и затексте, складывать из полифонии голосов героев как некий незвучащий, но при этом неслиянный голос. Она всегда четко заявлена – и в художественном произведении, и публицистике, и письмах, и дневниках, и дидактических материалах. Ее «примеряет» на себя читатель, над ней размышляет – иногда долгие годы.
Такая позиция связана с разными проблемами. С середины 1850-х годов до 1910 года Толстой открыл перед собой и читателем бесконечное количество жизненных граней – и в их оценке старался быть нравственно совершенным. Это стремление очевидно, именно оно – главное свидетельство его гениальности.
К.А. Ожерельев:
− Тенденции, которые перечислены, несомненно, отражают творчество Толстого, но не покрывают всей сложности этого огромного таланта. В творчестве Толстого есть и противостоящие мотивы, персонажи показаны в неприглядном свете. Писатель выводил типы, которые не соотносятся с идеями, считающимися хрестоматийными. На определенном этапе жизненного пути он, конечно, выступал как некоего рода революционер. Именно так он воспринимается в западной традиции: бунтарь против государства, отвергший фундаментальные институты жизни, – государство, церковь. Но Толстой, в первую очередь, − реформатор художественный.
– Известно мнение о том, что у Толстого возникли иллюзии в трагических поисках истины. Писатель, в самом деле, находился в плену иллюзий или все-таки помог читателям из разных стран приблизиться к истине?
Е.А. Акелькина:
− В чем-то он приблизился к истине, в художественном творчестве. «Война и мир» − это книга-эпопея. Её перечитывали почти все люди в Великую Отечественную войну. Эта книга передавала им опыт, как достойно пережить войну.
Толстой был великим писателем, но у него было желание всё переделать. Что-то он переделывал хорошо. Школа – хорошо, художественное творчество – прекрасно, но он решил переделать христианскую религию. И это было заблуждением. Толстой оставил нравственные принципы, которые есть в заповедях, но изъял фигуру Христа, а в христианстве всё держится на красоте этой личности. Он эту личность недооценивал. Толстой был глух к тому, что мы называем метафизикой или невидимой, вечной силой, которая управляет и творчески созидает мир.
Г.В. Алексеева:
− Те истины, к которым стремятся не только герои произведений Толстого, но и их автор, были теоретически обоснованы в последние три десятилетия жизни Толстого в его религиозно-философских трактатах, статьях, притчах… То есть в творчестве писателя и мыслителя – синтез художественного и документального как гармоничного целого.
Г.М. Ребель:
− Иллюзии Толстого − это укрупненные в соответствии с масштабом личности и дарования иллюзии, которые в той или иной степени присущи каждому человеку и человечеству в целом. Интеллектуальный путь Толстого − это бесценный опыт искания истины, к которому примеривается, на котором учится, от которого отталкивается или к которому устремляется человечество уже более ста лет.
Д.А. Романов:
− Такое мнение действительно известно. Но это вовсе не означает, что все с ним согласны. Во-первых, назвать Толстого писателем или мыслителем иллюзорным не осмелится, думаю, даже самый смелый критик. Обычно говорят про отдельные иллюзии. На мой взгляд, их гораздо меньше, чем принято называть. И даже если так, то в этом нет ничего зазорного или снижающего значение Толстого для мира. «Навеять сон золотой» – одно из лучших призваний литературы (хотя Толстой, как известно, не любил горьковского Луку). Прекрасны иллюзии общественного или христианского служения. Они воспитывают человека и устремляют его к лучшему. На этом основываются милосердие и гражданственность, сострадание и подвиг, прощение заблудшего и принципиальность.
Во-вторых, с течением времени представление об иллюзиях изменяется. То, что было иллюзией, начинает объединять людей, дает возможность двигаться вперед. Кроме того, что для одного – иллюзия, для другого – реальность или идеал. Разве не вспоминаются в минуты задушевных разговоров «иллюзорные» искания героев Толстого или его мысли из дневниковых записей?
В-третьих, так называемые «иллюзии» Толстого (особенно связанные с его последними годами) очень многому учат. В самих «иллюзиях» его – великое мировое значение. Конечно, они важны (и нужны) для тех, кто мыслит, читает, старается разобраться в себе и других.
К.А. Ожерельев:
− Чтобы понять значение поисков истины, вспомним изречение французского философа и литератора Паскаля о том, что человек – это мыслящий тростник, а тростник постоянно колеблется. Конечно, поиски истины пронизывали творчество Толстого, это путеводная нить великого русского писателя.
Мы не можем определенно утверждать, что Толстой находился в плену иллюзий. Его выпады против официальной церкви, поиск истины в народном христианстве, детские школы, которые он создавал, – это отражение глубокого духовного поиска. Если даже иллюзии были, то они прекрасны. Стоит помнить, что философские размышления Толстого помогли многим стартовать в литературе.
– Более полувека назад советские литературоведы К.Н. Ломунов и Б.С. Мейлах упрекали зарубежных исследователей творчества Толстого в том, что они уделяли внимание малозначительным эпизодам и фактам жизни писателя или выдвигали на первый план его религиозно-нравственное учение. Какие грани дарования писателя все же удалось раскрыть иностранным ученым?
Е.А. Акелькина:
− Иностранные ученые в основном занимались исканиями истины, религиозными поисками Толстого, работ не очень много. В России Толстой как художник, как писатель изучен очень хорошо. Среди исследователей его творчества, прежде всего, − автор книги «Эстетика Толстого» Е.Н. Купреянова, а также С.Г. Бочаров, Б.М. Эйхенбаум.
Г.В. Алексеева:
− Зарубежные ученые так же, как и российские исследователи, сосредотачивают внимание на художественной ткани текста, анализируют ее, используя метод постструктурализма и психоанализа (западные ученые в этом сами признаются) и биографический, сравнительно-исторический, мифологический и другие методы (российские ученые). Реже западных ученых интересует религиозно-нравственная философия Л.Н. Толстого, которая привлекала столь пристальное внимание современников писателя во всем мире. В Ясной Поляне провожу регулярно с 1998 года Международную конференцию «Толстой и мировая литература» (на базе личной библиотеки писателя – памятника ЮНЕСКО), на которую съезжаются ученые из 16 и иногда более стран мира. Очень активно и плодотворно наука о Толстом развивается в Северной Америке, США и Канаде (ежегодник Tolstoy Studies Journal), и многочисленные ученые из этих стран – постоянные участники конференции. По итогам конференции выпускаем сборник материалов, они могут дать представление о современном состоянии науки о Толстом в России.
Г.М. Ребель:
− Не вижу смысла делать различие между исследователями российскими и зарубежными. Среди тех и других есть начетники, которые упираются носом в частности, не видя целого. Есть те, кто подменяют сложное и многозначное толстовское целое идеологически и/или эстетически ангажированными представлениями о нем. Есть те, кто вчитываются, вдумываются, вглядываются и, как того и хотел Толстой, помогают читателю ориентироваться в лабиринтах художественных сцеплений.
Д.А. Романов:
− Иностранцу (и ученому, и простому читателю) всегда виднее то, что выходит за границы национального. А потому мировое значение Толстого по-настоящему могут оценить и подтвердить только иностранцы, конечно, если они будут при этом сохранять беспристрастность, здравый смысл, размышлять над прочитанным, а не самовыражаться за его счет (как это часто бывает у западных структуралистов и постмодернистов). Именно против последних и выступали профессора Мейлах и Ломунов. На мой взгляд, мировое значение Толстого уже доказано многими десятилетиями интереса к нему иностранных читателей, многократными совершенствованиями переводов произведений Толстого почти на все языки, экранизациями его произведений.
Мы, в свою очередь, благодаря этому видим в Толстом что-то такое, что затемняется, кажется само собой разумеющимся для соотечественников. Это касается и произведений, и жизни Толстого. Например, для меня книга Патриции Чут «Толстой в Ясной Поляне» (по форме и способу изложения очень простая) многое открыла в понимании нараставших с течением времени проблем в отношениях Льва Николаевича и его жены Софьи Андреевны. И в толковании непростой (и неоднозначной) позиции Толстого.
К.А. Ожерельев:
− Зарубежные исследователи смогли увидеть в наследии Толстого то, что отечественным исследователям было не близко, ракурс изначально был другим. Это нормально. Тютчев говорил, что умом Россию не понять. Рационально её понять нельзя, но попытаться интерпретировать – пожалуйста. И такие интерпретации интересны, западные исследователи этим и занимались.
– Какое произведение писателя считаете образцом совершенства?
Е.А. Акелькина:
− «Севастопольские рассказы», роман «Война и мир», повесть «Смерть Ивана Ильича». Толстой – единственный, пожалуй, русский классик, который не имеет академического полного собрания сочинений. Что сегодня является неизученным? Его публицистика, статьи, дневники, педагогические сочинения и азбука, пересказы для детей старинных легенд, сказок, огромное количество незаконченных произведений.
Г.В. Алексеева:
− Русский и американский писатель Владимир Набоков назвал «Анну Каренину» высшим шедевром литературы XIX века. И с этим трудно не согласиться, настолько совершенно это произведение во всех отношениях. Я бы еще добавила и повесть «Детство», и рассказ «Три смерти», и повести «Казаки», «Холстомер», «Смерть Ивана Ильича», «Хаджи–Мурат».
Г.М. Ребель:
− На мой взгляд, вершинное создание Толстого и самый художественно совершенный роман мировой литературы – «Анна Каренина».
Д.А. Романов:
− Наверное, серьезные ученые не могут отвечать на такой вопрос. Не могу представить, чтобы о своем роде занятий нечто подобное сказали С.С. Аверинцев или Б.М. Эйхенбаум. Но я все-таки отвечу. Потому что на дворе 2023 год, и понятия о серьезности изменились. Может, не к лучшему.
Когда занимаешься конкретным текстом, он становится образцом совершенства, так как ты «вычитываешь» в нем больше, чем видно невооруженному глазу, а потому идеализируешь его. В таком аспекте для меня образцовыми были все произведения Толстого, которые в меру своих возможностей истолковывал. Месяц назад – повесть «Фальшивый купон». Но сейчас почему-то хочу назвать «Кавказского пленника». Соглашусь с Эйхенбаумом: это маленькая «Одиссея» – и по писательскому мастерству, и по содержанию, и по значению.
К.А. Ожерельев:
− Есть произведения Толстого, которые меня потрясли, имею в виду повесть «Смерть Ивана Ильича». Толстому этот текст, как он говорил, помог преодолеть страх смерти. «Смерть Ивана Ильича» − это совершенство, единство формы и содержания.
Иллюстрация: И.Н. Крамской. Владимир Соколов,
Портрет Л.Н. Толстого. Дарья Казаченко
